Практика Европейского Суда по правам человека

Извлечения из постановлений

В постановлении по делу "Ершова против России" от 8 апреля 2010 г. Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) признал нарушение ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) и ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции в связи с неисполнением решений суда о взыскании с муниципального унитарного предприятия и ликвидационной комиссии муниципального унитарного предприятия в пользу заявительницы задолженности по заработной плате и компенсации морального вреда.

Обстоятельства дела: заявитель являлась сотрудником муниципального унитарного предприятия. В августе 2000 г. была уволена. Решением от 7 декабря 2000 г. городской суд восстановил заявителя на работе и взыскал с предприятия задолженность по заработной плате за время вынужденного прогула.

"В определенный момент Комитет по управлению муниципальным имуществом при Администрации города_ изъял муниципальное имущество, закрепленное за предприятием, и передал его в ведение вновь созданного муниципального унитарного предприятия_", предназначенного для выполнения той же задачи - поставки тепловой энергии, осуществлявшего те же функции и зарегистрированного по тому же адресу. 16 января 2001 г. глава Администрации города принял решение о ликвидации предприятия в связи с убыточностью и создании ликвидационной комиссии.

14 июня 2001 г. заявитель была уволена во второй раз. 3 декабря 2001 г. "_ городской суд удовлетворил иск заявителя и взыскал с ликвидационной комиссии предприятия компенсацию_".

25 февраля 2003 г. заявитель обратилась в суд с требованием о замене должника и привлечении к субсидиарной ответственности Администрации города. 10 июня 2003 г. городской суд требования заявителя отклонил.

По утверждению заявителя, решения городского суда от 7 декабря 2000 г. и от 3 декабря 2001 г. не исполнены.

Позиция Европейского Суда: "Принимая решение о том, следует ли ответственность за действия или бездействие муниципального предприятия возлагать в рамках Конвенции на соответствующий орган муниципальной власти_", Европейский Суд учитывает "_такие обстоятельства, как юридический статус предприятия, права, которые предоставляются ему таким статусом, характер деятельности, которую оно осуществляет, и фактическую ситуацию, в рамках которой такая деятельность ведется, а также степень его независимости от органов власти_ обладало ли предприятие достаточной организационной и управленческой независимостью от государства, чтобы освободить последнее от ответственности в рамках Конвенции за действия и бездействие предприятия_".

Европейский Суд отметил, что "_юридический статус предприятия согласно внутригосударственному праву хотя и имеет важное значение при определении того, несет ли государство ответственность за действия или бездействие предприятия в рамках Конвенции, однако не является решающим фактором_ Соответственно, внутригосударственный правовой статус предприятия как самостоятельного юридического лица сам по себе не освобождает государство от ответственности по долгам предприятий в рамках Конвенции".

Применительно к обстоятельствам данного дела Европейский Суд "_ с учетом, в частности, публичного характера деятельности предприятия, существенной степени контроля за его имуществом со стороны муниципальных органов власти и решений последних, приведших к передаче вышеназванного имущества и последующей ликвидации предприятия_", пришел к заключению, "_что предприятие не обладало достаточной организационной и управленческой независимостью от муниципальных органов власти. Соответственно, вне зависимости от статуса предприятия как самостоятельного юридического лица, муниципальные власти, а следовательно и государство, должны быть в рамках Конвенции признаны ответственными за его действия и бездействие _".

Суд пришел к выводу, что "Поскольку задолженность предприятия была признана относимой на счёт государственных органов власти, они должны были обеспечить своевременную и надлежащую уплату задолженности по решению суда. Хотя процедура ликвидации и может являться объективным обоснованием некоторых ограниченных по времени задержек в исполнении судебного решения, продолжающееся неисполнение вынесенных в пользу заявителя судебных решений на протяжении семи или восьми лет едва ли может быть признано обоснованным в любых обстоятельствах".

Жалоба N 1387/04

В постановлении по делу "Федченко против России" от 11 февраля 2010 г. Европейский Суд признал нарушение ст. 10 Конвенции в связи с ограничением права заявителя на свободу выражения мнения.

Обстоятельства дела: решением районного суда удовлетворен иск депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации к заявителю - редактору периодического издания о защите чести, достоинства и деловой репутации. Районный суд пришел к выводу, что "... статья _ в целом, а так же отдельные фразы и слова (предмет спора) в ней, свидетельствуют об отрицательных суждениях и содержат прямые эмоциональные суждения, представляющие оскорбительные нападки, и косвенные суждения".

Позиция Европейского Суда: "Согласно п. 2 ст. 10 Конвенции, право на свободу выражения применяется не только к "информации" или "идеям", которые благоприятны или считаются не оскорбительными, но также к сведениям, которые являются оскорбительными, шокирующими или причиняющими беспокойство_ Право на свободу выражения мнения включает в себя, помимо всего прочего, право на добросовестное распространение информации по вопросам, представляющим общественный интерес, даже когда это дискредитирующие утверждения о частных лицах_".

Европейский Суд отметил, что "Хотя пресса не должна выходить за определенные рамки, особенно что касается репутации и прав других лиц, ее обязанность, тем не менее, заключается в распространении - способом, совместимым с ее обязательствами и ответственностью - информации и идей по всем вопросам, представляющим общественный интерес. Свобода журналиста предусматривает также некоторое преувеличение или даже провокацию_".

"_Пределы приемлемой критики шире в отношении политика, чем в отношении частного лица".

Европейский Суд пришел к выводу, что "_национальные суды признали заявителя ответственным не за "сведения"_ а за язык и стиль, который он использовал _ перешагнули узкие рамки свободы усмотрения, предусмотренные для ограничений в дебатах, представляющих общественный интерес, и что вмешательство было несоразмерно преследуемой цели, и не являлось "необходимым в демократическом обществе".

Жалоба N 33333/04

В постановлении по делу "Хаметшин против России" от 4 марта 2010 г. Европейский Суд признал отсутствие нарушения пп.1 и 3 (d) ст. 6 Конвенции, признав соблюденным принцип справедливости процесса при рассмотрении уголовного дела в отношении заявителя.

Обращаясь в Европейский Суд с жалобой на отсутствие справедливого разбирательства, заявитель, в частности, указывал на тот факт, что в ходе уголовного судопроизводства ему не была предоставлена возможность допросить свидетелей - сотрудников милиции.

Позиция Европейского Суда: "_использование в качестве доказательства показаний, полученных на стадии дознания и судебного разбирательства, само по себе не противоречит пп. 1 и 3(d) ст. 6 Конвенции при условии соблюдения прав защиты_". "_Ст. 6 Конвенции ни по букве, ни по духу не препятствует лицу добровольно отказаться, открыто или неявно, от права на гарантии, предусмотренные настоящим положением_ Однако, для того чтобы являться действительным, с точки зрения Конвенции, такой отказ должен быть осуществлен недвусмысленно выраженным образом_".

Европейский Суд установил: "_приняв во внимание отсутствие сотрудников милиции, судья _ согласовал со сторонами вопрос о принятии в качестве доказательства показания сотрудников милиции, данных ими при производстве предварительного расследования. Как следует из протокола судебного заседания, как прокурор, так и заявитель согласились с оглашением досудебных показаний сотрудников милиции".

Применительно к обстоятельствам данного дела Европейский Суд пришел к выводу, что "_заявитель, избравший самостоятельное представление своих интересов в суде, был обязан принять взвешенное решение относительно необходимости допроса сотрудников милиции на открытом заседании суда. _Заявитель явно отказался от своего права допросить сотрудников милиции. В указанных обстоятельствах дела отсутствует какое-либо основание полагать, что заявитель не был в достаточной мере проинформирован о последствиях своего согласия с оглашением показаний сотрудников милиции, полученных в ходе предварительного расследования_"

Жалоба N 18487/03

В постановлении по делу "Озеров против России" от 18 мая 2010 г. Европейский Суд признал нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции в связи с рассмотрением уголовного дела в отношении заявления без участия прокурора.

Передавая уголовное дело в отношении заявителя в районный суд, городская прокуратура "_ходатайствовала о том, чтобы дело рассматривалось с участием прокурора. Судья определил, что разбирательство должно проходить с участием государственного обвинителя_ Тем не менее, районный суд решил провести заседание в отсутствие прокурора. _ Районный суд зачитал обвинительное заключение, предоставленное прокуратурой _ заслушал заявителя _ потерпевших и других свидетелей. В частности _ на свое собственное усмотрение вызвал и допросил Ю., который дал показания, уличающие заявителя, и на которых районный суд в дальнейшем основывал свое постановление".

"Фактически, совокупность доказательств, которую суд положил в основу обвинительного приговора заявителя, была изменена, так как суд получил новые инкриминирующие показания, действуя по собственной инициативе, и отклонил некоторые доказательства прокуратуры, поддерживающие обвинения в заключении, и все это без прокурора, который мог бы высказаться в отношении этих изменений".

Позиция Европейского Суда: "_рассматривая дело по существу, и вынося заявителю приговор в отсутствие прокурора, районный суд смешал роли прокурора и судьи и, таким образом, создал основания для обоснованных сомнений в его беспристрастности".

Жалоба N 64962/01

В постановлении по делу "Сабиров против России" от 11 февраля 2010 г. Европейский Суд признал нарушение пп. 1 и 3 (с) ст. 6 Конвенции в связи с необеспечением права заявителя на защиту при рассмотрении уголовного дела заявителя судом кассационной инстанции.

17 февраля 2004 г. верховный суд республики провел заседание суда кассационной инстанции в отсутствие заявителя и адвоката, назначенного судом и уведомленного о слушании дела.

Позиция Европейского Суда: "_любой человек, обвиненный в совершении преступления, получает право "защищать себя ... через посредство ... защитника ...". "_ Назначение защитника само по себе _ эффективной помощи не обеспечивает, поскольку адвокат, назначенный для оказания правовой помощи, может не иметь возможность исполнить свои обязанности, либо уклониться от их исполнения. Если власти узнают о такой ситуации, они обязаны заменить адвоката, либо обязать его исполнить вышеуказанные обязанности_".

Европейский Суд подчеркнул, что "_отказ заявителя от права лично присутствовать на слушании дела не освобождает судебные власти от ответственности за принятие мер, необходимых для обеспечение эффективности его защиты".

Применительно к обстоятельствам данного дела Европейский Суд отметил, что "_ назначенный государством адвокат_ на заседание_ не явился. А также названный адвокат не обращался к суду за отложением слушания дела, не сообщал суду причин, по которым его явка является невозможной".

Таким образом, по мнению Европейского Суда, "_адвокат _ свои обязанности по защите заявителя надлежащим образом не исполнил, и факт неисполнения им обязанностей _ Суду был очевиден. Соответственно, в данных обстоятельствах суд был обязан вмешаться, особенно ввиду присутствия прокурора и его ходатайства о переквалификации обвинений против заявителя".

Европейский Суд пришел к выводу, что "_Суд _ не обеспечил эффективной защиты заявителя назначенным государством адвокатом".

Жалоба N 13465/04

В постановлении по делу "Ходжаев против России" от 12 мая 2010 г. Европейским Судом признано нарушение пп.1 и 4 ст. 5 Конвенции в связи с незаконным содержанием заявителя под стражей и отсутствием у него возможности обжаловать законность применения данной меры пресечения, а также установлено, что в случае экстрадиции заявителя будет иметь место нарушение ст. 3 Конвенции.

Заявитель утверждал, что "_в случае экстрадиции в Таджикистан, он, в нарушение ст. 3 Конвенции, будет подвергнут жестокому обращению. Он также утверждал, что российские органы власти не оценили риск применения жестокого обращения, которому он подвергнется в стране, направившей запрос об экстрадиции".

Позиция Европейского Суда: "_выдача лица Договаривающимся государством может вызвать вопрос по ст. 3 Конвенции, и, следовательно, привлекает данное государство к ответственности согласно Конвенции, когда предъявлены веские основания для предположения, что, в случае выдачи, лицо, о котором идет речь, в принимающей стране подвергнется реальному риску обращения, противоречащего ст. 3 Конвенции. Установление такой ответственности неизбежно влечет за собой оценку условий в стране, направившей запрос об экстрадиции, на соответствие стандартам ст. 3 Конвенции".

"Поскольку характер ответственности Договаривающегося государства по ст. 3 Конвенции в делах подобного рода состоит в подвергании лица риску жестокого обращения, существование такого риска должно быть оценено приоритетно с учетом тех фактов, которые известны или должны быть известны Договаривающемуся государству на время выдачи_".

Европейский Суд отметил, что "_дипломатические гарантии сами по себе не являются достаточными для обеспечения надлежащей защиты от риска жестокого обращения в ситуации, когда надежные источники сообщают о распространенной, применяемой властями или допускаемой ими практике, которая явно противоречит принципам Конвенции_".

"_Рассматривая жалобы на постановление об экстрадиции_" национальные суды "_лишь отметили, что просьба заявителя о предоставлении ему убежища была отклонена, а его утверждения о преследовании _ по религиозным мотивам являлись необоснованными _ Таким образом, Европейский Суд не имеет возможности прийти к заключению о том, что органы власти Российской Федерации в ходе внутригосударственной процедуры экстрадиции надлежащим образом рассмотрели опасения заявителя в отношении ст. 3 Конвенции".

Европейский Суд пришел к выводу, что "_в течение срока содержания заявителя под стражей до экстрадиции в его распоряжении не имелось какой-либо процедуры судебной проверки законности его содержания под стражей".

В заключение Европейский Суд указал, что "В отсутствие каких-либо решений внутригосударственных судов о продлении срока содержания заявителя под стражей _ с 29 мая 2008 г., то есть через шесть месяцев после дня его помещения под стражу, заявитель продолжал содержаться под стражей в нарушение положений п. 2 ст. 109 УПК. Таким образом_ содержание заявителя под стражей до экстрадиции не может считаться "законным" в значении п. 1 ст. 5 Конвенции".